Революция «Майдан»: левые/правые, красные/белые

Слово «революция», которое охотно используют участники Майдана как название сути происходящего, часто оборачивают против них. Собственно говоря, против оборачивают все подряд, информационная война ведется круглосуточно и весьма мастерски (то есть без моральных тормозов). Поэтому и важно разобраться с каждым словом, которое активно используется в борьбе, играет роль ментального оружия. Нужно ли нам слово «революция»?

У многих (возможно, большинства) бывших советских граждан оно вызывает ассоциацию с большевистской революцией, которая была величайшей катастрофой для всего мира. Впрочем, все еще не исчерпались и коммунистические ряды, которые силятся верить в благость Октября. В том и другом случае происходит сбой смыслов: Майдан это далеко не та самая революция. Впрочем, есть и другие аспекты дискурса, например, все французы весьма доброжелательны по отношению к своим знаменитым (не менее кровавым) революциям ХVІІІ-ХІХ веков.

С высоты времени «плюсы» тех революций перевешивают очевидные «минусы». С учетом этого следует признать: маркеры революций исторически обусловлены. Добра или зла больше, зависит от «где?», «когда?», «зачем?» и других существенных вопросов.

В любой политической борьбе, даже самой дикой, есть два классических полюса: левый и правый. К ним часто прикрепляют цвета: для флагов и другой наглядности. Большевицкую революцию осуществили под красным флагом, их враги хотели быть белыми (во всех смыслах), но в итоге остались в истории свергнутыми белогвардейцами. Красные – это левые (помните знаменитый марш Маяковского? «Кто там шагает правой?! / Левой! / Левой!»), белые – это правые. Левые всегда революционеры (лейбористы, демократы), правые всегда за сохранение существующего (консерваторы, республиканцы). Красно-белое соединение означает середину, красно-черное – хмурый антагонист красного, то есть, по сути, выполняет ту же роль, что и белый, но придает борьбе больше трагизма и реализма.

Оранжевая революция, которая, кроме всего прочего, показала невероятный, неисчерпаемый креатив украинского народа, приглушила агрессию красного, избрала самый оптимистический цвет и потому победила. Потом партийная борьба узурпировала, а в итоге и дискредитировала едва ли не все цвета. Остались действенными разве что цвета национального флага да красно-коричневый (коммуно-фашистский) знак пятой колонны.

Распределение политических сил в Украине на данный момент еще не обрело своих четких цветных маркеров. Но Правый сектор, хотят этого политики или не хотят, поставил исходную точку в процессе структурирования. Все остальные будут себя позиционировать по отношению именно к нему. Наибольшая проблема теперь у партии «Свобода», которая долго была единственной силой с крайне правой стороны. Их извечные враги, леваки коммунисты, судя по всему, почиют в Бозе, тут проблем не осталось, зато с крайней правой стороны их успешно оттеснил Правый сектор. Черно-красный, разумеется.

Те, кто вчера восхищался Правым сектором, сегодня поглядывают на него с опаской. Боятся многие, боятся по-настоящему. Не только в России и восточной Украине, боятся в западной Украине (те, кого вежливо или не очень попросили уйти с теплых местечек). Уже реет вдали призрак ультра-правой махновщины, то есть анархии. Анархия же – обратная сторона красной левизны. Война с Россий зовет к оружию, но оружия нельзя давать Правому сектору: правые могут сойтись с левыми в желании крушить все подряд (грабить награбленное, как большевики).

В этом ли опасность настоящего момента? Нет! На самом деле работает миф-страшилка, действует изнутри, как бомба с замедлением. Правый сектор теперь всем враг. Революция свершилась? Долой революционеров. У нас много «созидателей», «договорщиков». Глазом не мигнем, как все станет на свои вчерашние места. От того, что повесят другие по цвету флажки, будет не легче.

Майдан – это революция в смысле восстания народа против власть имущих. Но Майдан – это по течению событий вовсе и не революция, поскольку с самого начала он был не столько восстанием или бунтом (стихийным выплескиванием ненависти бедных к богатым) масс, сколько мирной и дружелюбной демонстрацией несогласия с политикой президента, который ухитрился по-криминальному «кинуть» Евросоюз.

Впрочем, слова «массы» и «народ» не очень точны, особенно если помнить горький опыт исторического «бунта масс», который привел з созданию двух страшных тоталитарных режимов: гитлеровского и сталинского. Точнее сказать так: Майдан – это самоорганизация наиболее сознательной части украинской нации на сопротивление могущественному врагу, криминализированной власти. Это революция в умах и душах, глобальный переворот сознания.

Оранжевая революция с высоты Майдана кажется репетицией перед настоящей битвой. Майдан рос и обретал все более трагическое звучание каждый раз, когда к нему пытались применять террористические меры. Жестокие зачистки Майдана отрезали ему путь назад, превратили мирное стояние на борьбу не на жизнь, а на смерть. Вместе с тем, как накалялось противостояние, становилось все очевиднее: Майдан также обретает черты национально-освободительного движения. Местный криминал без поддержки Москвы разобщен и боязлив. Отстрел Майдана, который потряс мир своей абсолютной бесчеловечностью, показал, кто был главным заказчиком жестоких мер.

Противостояние Украина/Россия родилось не на Майдане, оно было задумано и продумано давно (на случай прихода к власти в Украине не совсем ручных президентов) в кабинетах Кремля.
После столкновения на Грушевского 19 января, когда появились первые расстрелянные, громко заговорили о Правом секторе и Самообороне. После событий 18-20 февраля эти ребята стали наиболее героической частью Майдана, ведь именно они приняли главный удар на себя, это они выносили раненых из-под обстрела, не обращая внимания на пули, зажимали страшные раны и улыбались (слава Богу, остались эти видео).

Миф о Правом секторе создали и успешно раскрутили российские СМИ. Кадры, где маршируют ребята с битами (деревянными палками для лопат) и самодельными либо трофейными щитами, в строительных (и вообще каких угодно – кто какую достал) касках, производили впечатление военизированных и достаточно устрашающих формирований.

Были и другие впечатляющие кадры: о Саше Белом, который ставил на колени прокурора и грозил всех расстрелять, например. Словом, постарались создать крутую страшилку для России и восточной Украины, под давлением которой и начался шовинистический угар.

Слова «экстремисты», «террористы», «бендеровцы» добавляются с пеной на губах. Вооруженные до зубов банды крушат все на своем пути, особенно «москалей», и рвутся на юг и восток Украины. После бегства Януковича Юг и Восток так был напуган этими сказками-ужасами, что начал сооружать блок-посты на дорогах, готовиться к битве. Ждали-ждали вооруженных отрядов – не дождались, стали воевать со своими, местными, теми, кто имел неосторожность, живя в Украине, выйти с украинским флагом либо, упаси Бог, заговорить на украинском языке.

Бегство президента обозначило перелом противостояния и определило победу Майдана. Правый сектор и Самооборона сыграли на этом этапе снова ключевую роль. Волынская сотня вечером 20 февраля хоронила убитого товарища, это она поставила на колени сцену Майдана, на которой собрались участники соглашения между президентом и оппозицией (Майдан уверен – предательского).

Львовская сотня пробилась к сцене и устами юного сотника объявила свой ультиматум. Исторический ультиматум, после которого наглый, но трусливый президент ринулся в Межигорье спасать добро.

Потом был очень важный эпизод в Харькове, когда регионалы поспешно съехались на совещание, а Добкин с перепуганным пафосом рассказал всему миру о двадцати пяти тысячах вооруженных до зубов бандитов, которыми никто не управляет. Тогда и засиял во всей красе миф о Правом секторе. Что касается Самообороны, наиболее организованной и многочисленной части Майдана под руководством Парубия, которая по-прежнему выполняет самую тяжелую работу всеукраинского Майдана, то, к сожалению, у нее нагло украли название.

Кстати сказать, враги Майдана (кремлевские технологи) постоянно занимались политическим грабежом: воровали слова, лозунги, идеи, креатив. Видать, злоба творчеству не способствует.

В итоге сомообороной стали называться даже «зеленые человечки», российские солдаты-оккупанты без распознавательных знаков, которые заполонили весь Крым. А потом пошла не совсем трезвая и явно криминального вида самооборона по восточным дорогам и окончательно дискредитировала само понятие. Остался все еще грозный Правый сектор.

Вот против него теперь и ополчились все раздраженные и чем-то задетые либо напуганные.

Наш Правый сектор все еще не обрел левизны. На самом деле он не вооружен, не агрессивен и у него нет фобий. Пока еще это молодые ребята, которые осмелились (замахнулись) поменять систему. Не власть (одних политиков на других), не цвет или ориентацию, - систему. Предложить обществу другие ценности.

Они единственные не боятся сказать коррупционеру высшего пошиба, кто он таков. Они единственные не используют политического критерия: мол, свободовец, ударовец – значит наш, хоть и вор, регионал – долой, хоть и неплохой. Они изо всех сил держат на вооружении правило справедливости. Если мы вытесним общими усилиями (в страхе перед восточными или западными соседями) Правый сектор из политики – упустим самый реальный шанс, данный нам историей. Шанс стать самими собой.

Правые – это не разрушили, это защитники основных ценностей нации. Давайте помнить об этом.

Революция – это левое движение, да. Но наша революция антикриминальная и национально-освободительная. Поэтому ее цвет – красно-черный. Это правая революция. Правый сектор – ее двигатель.